Официальные лица Френч-Лэндинга придерживаются прямо противоположного мнения. «Это лето стало кошмаром для населения Френч-Лэндинга, – говорит городской казначей Бет Уэррен. – Чиф Гилбертсон хочет убедить людей, что с кошмаром покончено. И чем больше он сможет дать нам ответов насчет детей, тем будет лучше».

Наибольший интерес, естественно, вызывает Джек «Голливуд» Сойер, который познакомился с чифом Гилбертсоном и городом Френч-Лэндинг во время расследования дела Торнберга Киндерлинга, так называемого Убийцы проституток. Гилбертсон убедил Сойера принять активное участие в розыске Рыбака, и он, похоже, сыграл ведущую роль в последних событиях.

А вот что это, собственно, за события? Именно это хочет знать весь мир. Первые ответы могут появиться завтра, в парке Ла Фолетт, на берегу великой Миссисипи.

Ожидается…

Глава 29

– Ну что, парни, готовы? – спрашивает Дейл.

– Ох не знаю, – отвечает Док. В пятый раз, а может, и в пятнадцатый. Он бледен, тяжело дышит. Все четверо в «уиннибаго» [131] , стоящем на границе парка Ла Фолетт. Рядом платформа, на которую они должны подняться (при условии, что Дока не подведут ноги) и ответить на массу вопросов. Все ответы уже тщательно выверены: лишнее слово может дорогого стоить. На склоне, сбегающем к воде, собрались почти четыреста репортеров, телевизионные команды шести американских и бог знает скольких зарубежных компаний. Представители прессы не в радужном настроении, потому что лучшие места, перед платформой, зарезервированы для жителей Френч-Лэндинга (они разыгрывали их в лотерее). От этого условия Дейл Гилбертсон не отступился.

Идея провести пресс-конференцию принадлежала Джеку Сойеру.

– Возьми себя в руки, Док, – рычит Нюхач. В серых брюках и белой рубашке с отложным воротником он кажется еще больше: прямо-таки медведь в смокинге. Он даже пошел на то, чтобы причесать гектары своих волос. – И если ты действительно думаешь, что перднешь, обдуешься или отключишься, тогда тебе лучше остаться здесь.

– Нет, – тяжело вздыхает Док. – Я с вами. Если вы идете, я тоже.

Дейл, который великолепно выглядит в парадной форме, смотрит на Джека. Последний в сером костюме из тонкой шерсти и темно-синем галстуке. Из нагрудного кармана пиджака торчит уголок носового платка в тон галстуку.

– Ты уверен, что мы поступаем правильно?

Джек абсолютно уверен. Причина не в том, чтобы не дать Цветному отряду Сары Гилбертсон присвоить себе плоды победы. Главное – обеспечить давнему другу возможность спокойно работать в прежней должности. Он сможет этого добиться, рассказав очень простую историю, которую подтвердят остальные трое. И Тай подтвердит, тут у Джека сомнений нет. История такова: другой давний друг Джека, безвременно погибший Генри Лайден, установил личность Рыбака по магнитофонной записи телефонного разговора по линии 911. Пленку с записью предоставил Дейл, его племянник. Генри геройски погиб от рук Рыбака, но сумел смертельно ранить преступника и сообщить его имя полиции (помимо того, чтобы поддержать Дейла, цель пресс-конференции – донести до всех заслуги Генри). Проверка списков владельцев недвижимости Френч-Лэндинга показала, что Чарльзу Бернсайду принадлежит дом в лесу, рядом с шоссе номер 35. Дейл произвел в полицейские Джека и двоих мужчин, которые случайно оказались рядом (речь идет о господах Амберсоне и Сен-Пьере), и они вместе отправились к дому Рыбака.

– А потом вы должны говорить только три коротких слова, которые чаще всего приводят к оправданию обвиняемых, – многократно повторял Джек своим друзьям в конце пресс-конференции. – И что это за слова?

– Я не помню, – ответил за всех Дейл.

Джек кивнул:

– Именно так. Если ничего не помните, эти мерзавцы не поймают вас на какой-нибудь нестыковке. В этом доме была какая-то странная атмосфера…

– Чистая правда, – буркнул Нюхач и поморщился.

– …и у нас отшибло память. Помним мы только одно: Тай Маршалл был в заднем дворе, прикованный к стойке сушилки для белья, – до того, как Нюхач Сен-Пьер и Джек Сойер проскользнули мимо полицейских кордонов и разрушили «Черный дом» пластиковой взрывчаткой, некий репортер там уже побывал и сделал множество фотографий. Мы, разумеется, знаем, что это за репортер. Уэнделл Грин наконец-то реализовал свои мечты о славе и деньгах.

– И Бернсайд лежал мертвый у его ног, – добавил Нюхач.

– Да. С ключом от наручников в кармане. Дейл, ты нашел ключ и освободил мальчика. Во дворе были и другие дети, но как много…

– …мы не помним, – заканчивает за него Док.

– Что же касается их пола…

– …несколько мальчиков, несколько девочек, – вставляет Дейл. – Сколько кого, мы не помним.

– Что же касается Тая, как его похитили, что с ним случилось…

– …он сказал, что ничего не помнит. – Дейл широко улыбнулся.

– Мы уехали. Вроде бы разговаривали с другими детьми…

– …но точно не помним, – добавил Нюхач.

– Правильно. Так или иначе, мы решили, что пока они в относительной безопасности. А вот когда сажали Тайлера в патрульную машину, увидели, что они направляются к шоссе.

– И обратились в управление полиции Висконсина за поддержкой, – кивнул Дейл. – Это я помню.

– Естественно, помнишь, – милостиво согласился Джек.

– Но мы понятия не имеем, как вышло, что этот чертов дом взорвали, и не знаем, кто мог это сделать.

– Некоторым людям просто не терпится самолично воздать преступникам по заслугам, не дожидаясь решения суда. – В голосе Джека слышались осуждающие нотки.

– Просто счастье, что при взрыве им не оторвало головы, – вздохнул Дейл.

– Ладно, – говорит им Джек. Они стоят у двери. Док выудил из кармана косячок, и четыре быстрые затяжки заметно его успокоили. – Главное, помните, почему мы это делаем. Итак, мы действительно прибыли туда первыми, нашли Тая, увидели лишь нескольких детей, решили, что со смертью Чарльза Бернсайда, он же Карл Бирстоун, он же Монстр Южного Чикаго, он же Рыбак, им ничего не грозит. Но Дейл сразу же связался с управлением полиции Висконсина и ФБР, которые и ведут расследование. Так что дети – их забота. А вот во Френч-Лэндинге все спокойно. В немалой степени благодаря заслугам Генри Лайдена, который и установил личность преступника. Но этим его вклад в расследование не ограничился. Наш героический слепой не только известил полицию о том, кто терроризирует Френч-Лэндинг, но и смертельно ранил маньяка, заплатив за это собственной жизнью.

– Аминь, – выдыхает Дейл. – Для дяди Генри никаких похвал не жалко.

Из-за закрытой двери «уиннибаго» доносится шум. Там собрались сотни людей. Может, больше тысячи. Он думает: «Наверное, то же самое испытывают рок-звезды перед выходом на сцену». К горлу подкатывается комок, но Дейл загоняет его назад. Он уверен, ничего плохого с ним случиться не может, если он будет думать о дяде Генри.

– Вот что еще, – нарушает паузу Джек. – Вопросы могут задавать очень уж специфические…

– Мы ничего не помним, – чеканит Нюхач.

– Потому что там был ужасный воздух, – соглашается Док. – С избытком то ли эфира, то ли хлора, то ли еще какой-то дряни.

Джек оглядывает их, кивает, улыбается. «Это же счастье – иметь таких друзей», – думает он. И уж конечно, в голову не приходит мысль о том, что жить ему осталось лишь несколько минут.

– Тогда вперед. Сегодня мы – политики, политики на пресс-конференции, а избирают только тех, кто не болтает лишнего и говорит лишь то, что хотят услышать люди.

Он открывает дверь дома на колесах. Шум толпы многократно усиливается.

К платформе они идут колонной по одному: Нюхач, Дейл, Джек и наш добрый Доктор. Идут под непрерывные фотовспышки, залитые светом ярких юпитеров. Джек не понимает, зачем фотокорам и телевизионщикам нужно столько света: день ясный и теплый, но, должно быть, без этого они обойтись не могут. «Повернитесь сюда! Повернитесь сюда!» – доносится со всех сторон. В них выстреливают вопросами, которые они, естественно, игнорируют. Когда придет время отвечать на них, конечно, ответят, насколько смогут, но сейчас они просто потрясены тем, что оказались в центре внимания.